Эксперт: Грузия оказалась глашатаем нежелания следовать в фарватере евроинтеграции

Есть ли возможность вернуть отношения между Россией и ЕС в прежнее русло или «точка невозврата» уже пройдена? Какие риски и возможности появились у постсоветских стран на фоне конфронтации России и Запада? Заинтересован ли Евросоюз в расширении на Южный Кавказ? На эти вопросы ИАЦ VERELQ в кулуарах XVII Веронского Евразийского экономического форума в Рас-эль-Хайме (ОАЭ) ответила д.полит.н., профессор, директор Центра средиземноморских исследований НИУ ВШЭ Екатерина Энтина.

alphanews.am

Есть ли возможность на основе экономических интересов вернуть нормальные отношения между Россией и ЕС? Или «точка невозврата» пройдена? О чем говорят участники здесь на форуме?

Мне кажется, что эти вещи надо смотреть в двух плоскостях. Первое и основное, то, что сейчас совершенно верно говорит в зале (директор ПАО «НК «Роснефть») Игорь Сечин, есть закономерный процесс международной торговли. Это непреложный факт любой исторической эпохи. Поэтому пробовать искусственно затормозить торговлю абсолютно невозможно. То, что этот форум здесь проходит, яркое тому подтверждение. Объединенные Арабские Эмираты – один из основных партнеров России на сегодняшний день. И это обусловлено не только хорошими двусторонними отношениями, но и, собственно, амбициями самих Эмиратов выйти в мировое лидерство и в сфере экономического посредничества, и существенно нарастить свой политический вес. И, собственно, то, что, несмотря на все риски, несмотря на постоянное усиливающееся давление по вторичным санкциям в их отношении, они наращивают экономические отношения с Россией и с другими третьими странами, не входящими в пул прямых или условных союзников Соединенных Штатов и Европейского союза, это яркое тому подтверждение.

Второе измерение это то, чтобы запустить программу технологического перехода Европейскому союзу и Соединенным Штатам и ускорить, и создать консолидацию общественного мнения и политических элит вокруг этого вопроса. То, чего не удавалось десятилетиями. На самом деле же история с технологическим переходом за счет взятия в руки флага экологии, защиты климатической повестки, защиты окружающей среды, она у Европейского союза и до этого сообщества существовала с середины 70-х годов. В этом принципиально нового ничего нет. Никогда не удавалось добиться консолидации во мнениях между политическими элитами, бизнес-элитами и населением. Вот разрыв отношений с Россией и искусственная эскалация напряженности, она позволила эту консолидацию обеспечить. Она на сегодняшний день, вопреки всему, довольно крепка, вопреки внутренним сложным политическим тенденциям внутри ЕС, вопреки тому, что бизнес Европейского союза довольно тяжело переживает сами эти вызовы технологического перехода, сам разрыв связи с Россией, отход от ископаемых видов топлива. Но пока вот эта консолидация смысловая, она доминирует внутри ЕС. И, собственно, если этот технологический переход удастся, это очень высокорисковая политика, но она имеет право на существование, она может при определенном стечении обстоятельств удастся. Особенно учитывая те огромные финансовые средства, которые в технологический переход, в климатически нейтральную экономику вкладываются Европейским союзом, Соединенными Штатами, и какую правовую базу, в том числе для третьих стран, они под нее пытаются подложить. И вполне успешно. Если это все удастся в горизонте 50-70 лет, то, видимо, точка невозврата будет пройдена.

Если все эти риски, на которые справедливо указывают и российские экономисты, и мировые экономисты, и ряд тех же американских экономистов, что вся эта политика технологического перехода, она плохо обеспечена финансово, она на сегодняшний день требует очень больших дотаций сама по себе, она еще далека очень от рентабельности, вот если эта вся история грохнется, то, видимо, будет и логический откат к прежним партнерам. В конечном итоге мы все любим историю мировую и знаем, что циклы могут быть короткими, могут быть длинными, но в мировой истории принципиально нового ничего не происходит. Она проходит кругами и выходит в какую-то обычную точку, которая так или иначе напоминает нам о прошлом.

Эта конфронтация между Западом и Россией в довольно сложное положение поставила постсоветские страны, которые тесно сотрудничают с Россией и с Западом. И понятно, что любой кризис — это также и возможности. Какие основные риски и какие возможности на этом фоне появились у постсоветских стран?

Основные риски, они очевидны, потому что в силу своего географического положения, в силу тех довольно длительных исторических связей, которые есть с Россией, вот эта искусственно нагнетаемая конфронтация Запада и России, она просто самым прямым образом бьет, фактически по всем странам бывшего Советского Союза, без исключения. Начиная от Прибалтийских республик, которые являются одними из флагманов и проводников антироссийской политики, заканчивая наиболее дальними рубежами бывшего Советского Союза, скажем, тем же самым Таджикистаном. Понятно, что все эти страны оказались заложниками этой конфронтации и наиболее циничным образом она как раз проявляется на пространстве именно постсоветском. И здесь на самом деле рисков и проблем я вижу существенно больше, особенно у тех стран, которые в значительной степени свою внешнюю политику выстраивали на попытках балансировать между Западом и Востоком. В этом отношении как раз довольно яркий пример, это Армения. Здесь, вероятно, возможности открылись у тех бывших советских республик, которые за 30 лет с небольшим прошедших с периода распада Советского Союза выстроили собственную довольно амбициозную внешнюю политику, которая, да, включает балансирование, но вместе с тем у нее есть очень четкий национальный горизонт, очень четко понятно, как бы мы это не оценивали, чего хотят страны добиться на международной арене. Здесь, наверное, два ярких примера – это Азербайджан и Казахстан, которые, как бы мы не оценивали их внешнеполитические действия, их позицию, они имеют собственную стратегию видения, чего они хотят достичь через 20-30 лет. И эту конфронтацию, они также являются ее заложниками, но они в состоянии использовать как одну из разменных шахматных фигур на той шахматной доске собственного видения стратегического развития, которое они имеют.

Вы упомянули Азербайджан. Сейчас интересные развития идут в двух других южно-кавказских республиках — в Грузии и Армении. Грузия очень долго шла по пути евроинтеграции, а сейчас мы видим определенное разочарование правящей элиты в Грузии, мы видим кризис в отношениях Тбилиси и Запада. С другой стороны Армения, которая традиционно считалась российским союзником, но в последнее время мы видим геополитической крен Еревана в сторону Запада, и даже уже звучат голоса в пользу евроинтеграции. А в Европе какой подход к Южному Кавказу? И насколько реально расширение Евросоюза в направлении региона, во что так верят многие люди и элиты на Южном Кавказе?

Касаясь Грузии. Мне кажется, что вопрос перспектив евроинтеграции здесь является прямым вопросом внутренней борьбы за власть и попыток ее удержать как той и другой стороной. И здесь довольно интересный сюжет, потому что Грузия, вопреки тому, что у той же самой Сербии гораздо больше есть оснований для того, чтобы приостановить переговоры с Европейским союзом, именно Грузия оказалась таким глашатаем нежелания следовать в фарватере евроинтеграции, которая превратилась из процесса модернизационного в процесс абсолютно геостратегический, в процесс геостратегического, геополитического огораживания. Именно это на сегодняшний день, к сожалению, произошло со всем направлением деятельности Европейского Союза, которое называется «Расширение ЕС».

Если 25 лет назад, не говоря уже о странах, которые вступили в 2004 году, страны Центральной и Восточной Европы, при наличии, конечно, и задач геополитического наращивания своих территорий, своего объема, все-таки первая задача была социально-экономическая модернизация этих стран, их выравнивание до какого-то единого европейского уровня, на это у Европейского союза было и политическое желание, и финансовые инструменты, то примерно к концу нулевых годов эта политика все в большей и большей степени стала вырождаться, в ней приоритет стала занимать геополитическая составляющая. И те высказывания, которые мы видим сегодня у чиновников из Брюсселя по отношению к Молдавии, по отношению к тому, какой там состоялся референдум совсем недавно, в каком контексте проходили выборы президента, в каком контексте сейчас, например, Румыния, пусть она и член Европейского союза, проходит фазу второго тура президентских выборов и с какими угрозами со стороны и Брюсселя, и Вашингтона. То же самое можно говорить про все страны Юго-Восточной Европы, где вообще речи не идет о том, чтобы выстроить действительно эффективную институциональную структуру, выстроить действительно эффективные, работающие на интересы модернизации реального сектора экономики, экономические процессы. Все буквально сузилось до того, чтобы постоянно удерживать во власти и через любые инструменты давления или поощрения, обеспечивать лояльность действующих политических элит.

Понятно, что вот этот крен, он тоже результат в какой-то степени разрастания конфронтации между Западом и Востоком. Он в какой-то степени результат того, что Брюссель, так же, как и Вашингтон, прохлопали тот момент глазами, когда Китай и Индия превратились из быстро растущих и быстро развивающихся экономик в лидирующие мировые экономики. И также, особенно когда речь идет о Китае, заявили о своих интересах в разных частях и постсоветского пространства, и юго-восточной Европы, и африканского континента. То есть тех пространств, которые и Европейский союз, и в какой-то степени Соединенные Штаты считали зоной своего эксклюзивного политического и экономического влияния. И сегодняшний вот этот крен в сторону геополитики, крен вообще в сторону забвения того, что является интересами населения. Ведь вообще-то на самом деле как бы Европа себя всегда позиционировала, и почему мы так до сих пор внутренне лояльны к ней, потому что для нас, учивших и философию, и историю, и культуру, и литературу, это такой высокий уровень гуманизма, высокий уровень человечности, внимания к человеку. И мы никак не можем, никто из нас не может поверить, что на сегодняшний день этого нет. А на сегодняшний день этого нет во многом потому, что проморгав все эти изменения на международной арене, находясь вместе с тем в абсолютной зависимости от своего расширения и расширения влияния, потому что таким образом Европейский союз может сохранить и может приумножить свой статус международного актора и в том числе обеспечить углубление внутренней интеграции, то вот этот вот крен в сторону геополитики, он оставил в стороне и те традиционные ценности, которые для Европы были характерны, которые мы до сих пор считаем лежащими в ее фундаменте, но которых в реальной политике, к сожалению, нет, а в политике расширения абсолютно точно нет.

Айк Халатян

Ссылка на первоисточник.