Андрей Маслов и Всеволод Свиридов приняли участие в семинаре РСМД, ИМЭМО и МЭиМО «Год Африки в России»
28 марта состоялся Восьмой семинар РСМД, ИМЭМО и МЭиМО «Роль Африканского континента в глобальной политике. “Год Африки” в России». Директор Центра изучения Африки Андрей Маслов выступил с докладом, где перечислил основные задачи, которые стоят перед Россией в свете подготовки ко второму саммиту Россия-Африка в июле 2023 г. В дискуссии также принял участие эксперт Центра Всеволод Свиридов.
00:18:54
Директор Центра изучения Африки
– С нами сегодня Андрей Александрович Маслов, директор Центра изучения Африки НИУ ВШЭ. Андрей Александрович сейчас находится, как я понимаю, в поле [в ЮАР – прим.]. Андрей Александрович, пожалуйста, слово Вам для Вашей презентации.
– Хотел бы тезисно заострить внимание на некоторых моментах, которые необходимо учесть, с учетом того, что до саммита осталось 4 месяца и большую работу еще предстоит проделать.
Первое, что хотелось бы сказать, что к саммиту нужно выйти с конкретными инициативами по развитию сотрудничества. Это должны быть не только индивидуальные инициативы отдельных организаций, университетов, центров, а именно скоординированная система инициатив, которые бы не противоречили друг другу, не конкурировали бы друг с другом, не боролись бы друг с другом за российский ресурс господдержки, чтобы это была скоординированная и понятная для африканцев система. Чтобы они понимали, что это не просто кто-то получил доступ к микрофону, а действительно, [отдельные инициативы -] части единой системы. Это первое.
Второе, сразу к конкретике, что могло бы быть одной из таких инициатив. Россия зарабатывает в Африке каждый год не меньше 15 млрд долларов, это торговое сальдо, торговый баланс. При этом уже давно нет практически ни кредитования, ни инвестиций в африканские страны. Фактически, Африка является для России донором. Это важно понимать.
Для того, чтобы закрепиться на этих рынках, необходимо проводить последовательно политику инвестирования в инфраструктуру сбыта, распределения зерна, удобрений, продовольствия под эгидой обеспечения продовольственной безопасности африканского континента. Это должна быть последовательная политика, рассчитанная на не быстрое извлечение прибыли, а на занятие позиций на горизонте 20-30 лет на этих рынках. Мы должны переключиться с планирования на 2-3 года на горизонт 20-30 лет. Это тоже принципиальный момент
Затем нам необходима программа инвестирования в человеческий капитал, которая станет основой сотрудничества России и Африки, опять же на горизонте 20-30 лет. Очень много делается сейчас по расширению квот на образование. Мы должны не просто увеличивать число, но и повышать качество привлекаемых к обучению.
Для этого необходимо привязать их обучение к конкретным целевым программам, которые нацелены именно на расширение и углубление присутствия России в тех секторах, где мы уже есть. Необходимо на долгосрочной основе создавать кадровый потенциал. Агротехнологии, агрохимия, информационно-компьютерные технологии и так далее. Список не такой длинный, нужно сфокусировать сотрудничество.
Обязательной частью программы вложений в человеческий капитал, рассчитанной на 20-30 лет, должно быть расширение и углубление изучения русского языка. Здесь уже работа ведётся Министерством просвещения, мы видим, что они взялись координировать работу по изучению русского языка в Африке. Позитивный момент, что появился координирующий центр.
Нам также необходимо образование в вузах, квоты тоже привязывать к изучению русского языка. Потому что подготовленные на русском языке специалисты будут в дальнейшем привязаны к российским технологиям, к российским товарам, решениям, образу мысли и так далее. Это принципиальный момент. По этому пункту есть успехи, а вот по следующему – мало.
Мы должны создать условия для интеграции африканских выпускников российских вузов в ткань деловых отношений между Россией и Африкой. Сейчас эти выпускники выбрасываются на рынок труда, даже не всегда на российский или африканский. Они уезжают, зачастую, в третьи страны и не приносят пользы ни Африке, ни нам. Нам необходимо создать условия для приема этих выпускников на работу, для прохождения стажировок во время обучения, отладить законодательную и регуляторную базу. Необходимо сформировать систему конкретных мер для того, чтобы африканцы оставались у нас жить и работать, чтобы им у нас было комфортно.
Дальше, необходимо максимально либерализовать визовый режим, снизить барьеры для въезда африканцев в Россию. Со многими странами у нас до сих пор несимметричные отношения: они нам разрешают без виз, а мы им - нет. Можно саммит использовать в качестве площадки для тестирования электронных виз и максимальной либерализации въезда африканцев к нам. Нам нужны люди, в том числе квалифицированные. Африка может быть источником образованной, качественной рабочей силы. Для развития отношений, особенно в условиях попытки изоляции России, которую сейчас предпринимают страны Запада, нам необходимо максимально расширить коммуникации с той частью мира, которая от нас не отвернулась, нас поддерживает и является нашей опорой на сегодняшний день. Здесь ни в коем случае нельзя допускать технических барьеров, и время имеет очень большое значение, нельзя тянуть с этим.
Нам необходимо также расширить пассажирское авиасообщение с африканскими странами. Сейчас по ряду причин те шаги, которые в этом направлении предпринимались, замедлились в связи с западными санкциями против России. Нам необходимо сейчас создать максимально благоприятные условия для африканских компаний для того, чтобы они летали чаще в Россию. Мы должны понимать, что расширение авиасообщения должно происходить именно их усилиями. Нам для этого нужно понять, какие потребности у них, в том числе, и финансовые, и создать условия для того, чтобы к нам летали не только эфиопские и алжирские авиалинии, которые молодцы, сейчас очень последовательно будут расширять сетку, но и также авиакомпании других стран. Это должна быть последовательная политика по расширению пассажирского авиасообщения.
И последний, наверное, тезис – нам нужно что-то сделать по укреплению отношений с Африканским союзом. Афросоюз становится все более системным игроком, отношения с Африкой невозможны без отношений с Афросоюзом
В то же время, программы Афросоюза финансируются из средств доноров, в совокупном бюджете их доля составляет где-то две трети. Эти доноры, большинство из которых представляют недружественные для России страны, оказывают на Афросоюз сейчас колоссальное давление с целью торпедировать развитие отношений России с Африкой. Это может быть уязвимой точкой, нам необходимо реагировать.
Цена вопроса подъемная, нам нужно только определить, какие из программ, которые нам самим интересны, мы могли бы реализовывать под эгидой Афросоюза, таким образом укрепив отношения с ним, в том числе, профинансировать эти программы. Это принципиальный момент.
Наверное, на этом все. Извините, что я без лишней лирики.
– Очень интересна часть, которая представляет собой рекомендации по разработке вузовской коммуникации с африканскими студентами. В ВШЭ, в которой вы работаете, знаете ли, как обстоят дела? Какие-то программы, может быть, реализуются?
– Во ВШЭ у нас 235 африканцев. Это не официальная цель, но думаю, что мы вполне в ближайшие годы готовы обучать около тысячи. Идем к этой цели, несмотря на ковид, санкции. Расширяем, во-первых, базу. Расширяем количество программ. Выстраиваем двусторонние отношения с теми организациями, которые помогли бы нам привлечь именно абитуриентов высокого уровня для обучения. Самих африканцев стараемся интегрировать. Сейчас тот, кто приезжает по учебной визе, может работать. В том числе, ребята у нас уже работают. Сейчас мы формализуем процесс их приема на работу, но там тоже есть определенные регуляторные ограничения.
Мы, конечно, не РУДН, масштаб там совершенно другой, сил нам нужно побольше, чтобы выходить на африканский рынок. Но точечно мы обсуждаем и совместные магистратуры с ведущими университетами стран Африки, и совместные исследовательские программы. В частности, у нас есть два таких направления: цифровая трансформация госуправления и городское администрирование. Это те направления, по которым мы предлагаем вузам сотрудничать.
Здесь есть синергия, потому что, как правило, крупные африканские вузы расположены в больших мегаполисах, это роднит их с нами. Есть интеграция между этими университетами и городами, где они расположены, а это крупнейшие центры роста и трансформации в Африке: Аддис-Абеба, Найроби, Каир, Йоханнесбург, и университеты вовлечены в этот процесс. Так и ВШЭ гордится своим сотрудничеством с Правительством Москвы. Поэтому именно по городскому развитию мы видим большие перспективы по подготовке кадров, магистратуре и так далее. Но это всё в стадии проработки.
– Есть ли интерес африканских студентов остаться здесь в России для интеграции в российский рынок труда или они хотят вернуться домой, может быть?
– Для африканцев это решающий фактор при принятии решения об обучении в России. Они об этом задумываются на этапе выбора страны, в которую они поедут учиться. Они все общаются тесно, видят, что их старшие товарищи, допустим, получили хорошее образования, но никак не смогли здесь остаться, закрепиться, продолжить работу, - и они это учитывают. Это сильно бьет пока по спросу на наше образование. Африканцу нужно, на самом деле, не образование. Им нужна работа. Это у нас образование, как статус, бусинка, которую ты повесил на шею. А у них очень практический подход. Выбирая вуз, они сразу задают вопрос: «А где я буду работать?».
– Вопрос по поводу членства России в Африканском Банке Развития. Как вы думаете, почему мы до сих пор не являемся нерегиональным членом, в отличие от всех других больших игроков в Африке? И нужно ли вообще это делать?
Был в своё время целый проект по присоединению к «Афрэксимбанку». Внесли туда [существенные средства в] уставной капитал. Сейчас нужно оценить последствия, эффект от этих вложений. Выбирали [тогда] между АБР и Афрэксом, и почему выбор был сделан в пользу Афрэксимбанка? Это вполне надежная и перспективная организация для развития сотрудничества, но здесь очень важно понять, что это не - идеология, а очень конкретные механизмы, которые либо работают, либо нет. Не знаю, насколько это сотрудничество оценивается как эффективное.
[В случае с АБР также речь о] миноритарной роли в финансовой организации, которая полностью контролируется другими акционерами. Мы там будем услышаны, но не сможем влиять на принятие решений. Мы не сможем управлять требованиями этих организаций к проектам.
Наша роль в таких организациях, возможно, важное имеет значение, но символическое. Гораздо важнее создавать двусторонние механизмы: Россия-Афросоюз, Россия-Алжир, Россия-Египет. На них концентрироваться. Потому что именно эти двусторонние механизмы создадут условия для торговли
Например, мы приезжаем в африканскую страну, говорим выделите какой-нибудь банк, подключите его к системе передачи финансовых сообщений. Центробанк [этой страны] справедливо возражает, - говорит, что у них нет лишних банков, что все банки нужны, а «если он будет завязан на вашу экосистему, то он просто выпадет из нашей», - всё дело во вторичных санкциях.
Поэтому России нужно создавать свои финансовые организации, постепенно расширяя круг их возможностей. Это то, что можно сделать на горизонте даже не 20-30 лет, а 3-5 лет. Постепенно нужно расширять горизонты планирования.
1:36:47
Эксперт Центра изучения Африки
– Про зелёную энергетику хотел бы добавить. У нас есть компания в России, «Хевел», дочка «Реновы», которая занимается СЭС, солнечными электростанциями. У них в ЮАР есть офис. Насколько мы понимаем, они проигрывают конкуренцию китайским поставщикам, и даже не видят спроса под свои решения, они продают панели по 10-15 МВт, а потребителей в этой нише мало.
Зеленая повестка с точки зрения строительства именно электростанций, которые работают именно на ВИЭ, – это не российская повестка, а повестка, в первую очередь Европейского союза, они делают это в сугубо своих интересах. Мы в Центре видим, что Нигерии предлагают строить возобновляемую энергетику, а параллельно с этим европейские компании выкачивают газ, который идёт в Европу. Нигерийцам говорят, что газ – не экологично, мы лучше сожжём его в Европе.
Что может сделать Россия в контексте зеленого перехода? Климат. Европейские компании, США, несмотря на свою формальную приверженность к экологии, зачастую в Африки не соблюдают экостандарты. Дельта Нигера полностью залита нефтью, убита биосфера за счет деятельности Eni, Total, Shell. У африканских стран нет инструментов экоконтроля, технадзора, контроля
Также мы помним, что был конфликт вокруг ГЭС Хыдасе (Возрождение), когда Египет боялся, что уровень воды в Ниле упадёт. А исследований и механизмов для контроля уровня нет. Это всё политическая риторика, какой-то фактуры за этим нет. Россия может здесь африканцам помочь создать инфраструктуру для контроля, соблюдения правил и требований.
– Вопрос о потере российскими компаниями потенциальных партнёров в Африке из-за забюрократизированности. В чём собственно состоит проблема: дублирование функций ведомств, правовой пробел, неточно прописанные полномочия? Что именно мешает?
– Проблема не только в том, что государство не координирует, но и в самих компаниях. Сейчас «год Африки», и в повестке появилось огромное количество проектов. Причем они появляются циклически. Четыре года назад, в первый саммит были те же проекты, и они снова появляются [как новые]. Вредные проекты, которые одни и те же компании протаскивают в повестку, министерства и ведомства, у которых нет портфолио своих проектов, которые они могут предложить, и у них нет инструментов для оценки этих проектов, и [поэтому слабые проекты] протаскивают в повестку.
Например, трубопровод в Конго. Недавно опять было заявление про то, что снова хотят строить. А этому проекту уже 15 лет. Уже 3-4 компании российских сменилось [в нём], они приходят, понимают, что проект нереализуемый, и уходят. А в повестке вопрос висит.
И у нас заявление опережает факт. Упоминалась сегодня Российская Промышленная Зона в Египте. Мне кажется, что она с 2018 года должна запуститься «вот-вот». АЭС в Египте. Ее должны были начать строить в 2017, потом в 2018, потом в 2019, 2020. Слава богу, её начали строить в прошлом году. Или, например, визит [президента Алжира] Теббуна в Россию. Он уже года три должен состояться «через месяц, через два», а всё никак не состоится. Кажется, уже Теббун подтвердил, что он будет в мае, но вот это [стремление] бежать впереди паровоза, заявлять о том, чего нет, виртуальная повестка – это очень большая проблема. Не только экономическая, но и политическая.