Интервью с Алексеем Павловичем Портанским

О жизни и работе в Африке, содействии вступлению России в ВТО и гражданской солидарности общества

- Добрый день, Алексей Павлович. Для начала хотела бы поблагодарить Вас за то, что Вы нашли время, чтобы подключиться к этому интервью. Надеюсь, Вы хорошо себя чувствуете, и инфекция коронавируса обошла Вас стороной. Давайте перейдем к вопросам. Перед этим интервью я изучала Вашу биографию, и мне показался очень интересным тот факт, что изначально Вы получали техническое образование, а потом резко сменили род деятельности на журналистику.

Работа журналистом в Африке

- Почему после непрофильного физико-химического образования Вы решили стать журналистом?

Очень хороший вопрос. Он возвращает меня в далекие, счастливые годы молодости… Но вы знаете, когда я закончил институт, я любил свою профессию, и не думал, что вдруг поменяю её. После института я был призван в армию как офицер запаса, и там мне однажды предложили написать в армейского прессу. Я это сделал, и у меня неплохо получилось. Когда уже подходила к концу моя служба, знакомые предложили мне попробовать себя на московском радио. Я очень удивился, но потом все-таки решил попытаться. Попытка оказалась успешной. Мне посоветовали выучить французский язык, поскольку это была африканская редакция. В этой редакции в качестве дикторов работали носители языка, поэтому мне было легко совершенствовать язык. В конечном счете я был назначен корреспондентом московского радио и Центрального телевидения в Западную Африку в конце 1979 года. Вот таким образом началась моя журналистская карьера. После этого у меня была вторая долгосрочная командировка – в качестве собственного корреспондента по странам Северной Африки.

- В каких африканских странах Вы работали?

Мой корпункт находился в городе Бамако - столице республики Мали. В качестве стран аккредитации у меня были также Нигер, Сенегал, Бенин, Того, Гана, Буркина-Фасо (бывшая Верхняя Вольта), Нигерия.

Командировка была несколько тяжёлая физически из-за жаркого климата и некоторых бытовых проблем. А я прибыл туда с семьей – женой и маленьким сыном. В период командировки мы все переболели малярией.

Но, несмотря на все это, у меня остались очень насыщенные впечатления с того периода времени.

- С какими позитивными и негативными моментами Вы сталкивались во время работы в Африке?

Начну с позитивных моментов. Говоря о Черной Африке, то есть о Западной Африке, в данном случае, надо отметить, что там невысок уровень грамотности, не все, особенно в глуши, знали французский язык (государственный), а потому люди с удовольствием слушали московское радио, которое вещало на многих местных языках, в частности на языке бамбара - основном местном языке Мали. Поэтому, когда африканцы узнавали, что я представляю московское радио, это очень располагало их ко мне.

В числе негативных моментов можно назвать тот факт, что в Западной Африке в целом происходило немного событий политического характера, и, конечно, это создавало проблему нехватки новостей. Мне тогда посоветовали показывать больше экзотики, картинок местной жизни, истории и культуры, и ради этого мне приходилось путешествовать. Вот в этом, может быть, заключалась определенная трудность. С другой стороны, путешествия были очень интересными. В Республике Мали есть ряд удивительных мест, в первую очередь это древний город Томбукту, который известен как центр исламизации Черной Африки.  

Еще один крайне любопытный, на мой взгляд, факт: в то время, то есть в 1980-е годы, ещё существовал последний в мире реальный верблюжий караван, который раз в год отправлялся на месторождение каменной соли в местечко Таудени в северной части страны. Не знаю, существует ли и сейчас этот караванный путь, но в то время мне удалось с привлечением материалов канадской съемочной группы сделать целый фильм о нем. Мой фильм был с немалым успехом показан в «Клубе кинопутешественников» Юрия Сенкевича - одной из самых популярных передач советского телевидения, которую транслировали по всем трем существовавшим тогда каналам.

- Помимо этих ситуаций, было ли что-то, что поразило Вас больше всего в культуре и образе жизни африканцев?

Я продолжу рассказывать о “Черной Африке”. Западная Африка – это цивилизация, где чрезвычайно ценится человеческий контакт. Это бедные страны, где в то время крайне слабо были развиты средства массовой информации, и поэтому там господствовала культура устного общения, в том числе передача легенд и сказаний от одного человека к другому.

Эта культура народных сказителей - гриотов, которую не встретишь в других странах, как раз являлась подтверждением тому, что устное общение имеет огромное значение для африканцев.

Ещё из необычного нельзя не рассказать про животный мир. Там я впервые в естественных условиях увидел крокодилов. Однажды даже был свидетелем того, как крокодил набросился на человека, к счастью, не со смертельным исходом.

Есть ещё воспоминания негативного плана, которые сейчас уже не кажутся столь негативными. Один из президентов Мали (до моего приезда в страну) ради получения дополнительной популярности решил выпустить из лепрозориев прокаженных. В нашем представлении прокаженные - это что-то невероятное, к ним нельзя даже подходить. А нам тогда приходилось с некоторыми здороваться за руку, когда, например, местный видный общественный деятель оказывался пораженным проказой. Поэтому, когда я вернулся на Родину, мы с друзьями шутили, что со мной нельзя здороваться за руку, поскольку инкубационный период лепры составляет 15 лет.

Из позитивного не могу не отметить красоту малийских женщин. Особенно яркой, необычной красотой отличались потомки смешанных браков между вьетнамцами и африканцами. Дело в том, что в 1950-е годы Франция вела войну в Индокитае, и французы отправляли пленных вьетнамцев в свои колонии в Африке. Там вьетнамские пленники обзаводились жёнами из местных женщин, и вот результат - потомство необычайной красоты.

Конечно, нельзя не сказать про местный климат. Там круглый год жара и зачастую трудно, а точнее нечем дышать. Особенно это ощущалось в зимние месяцы, когда местные при ночной температуре +20 градусов мерзли и, чтобы согреться, начинали сжигать всякий хлам, потому что дров в нашем понимании там практически не было. Соответственно, от дыма таких костров просто перехватывало дыхание.

- В начале 90-х годов Вы возвращаетесь на Родину. Было ли это связано с распадом СССР, или же у Вас были какие-то другие причины закончить карьеру в Африке?

Да, это было, к сожалению, связано с распадом Советского Союза. Моя вторая командировка была в Алжире. Это были замечательные годы! Условия жизни намного лучше, чем в Черной Африке. Там мы работали и жили в свое удовольствие: тёплое Средиземное море, красивейшая природа.  Мы много путешествовали по работе, приходилось ездить на автомашине в Тунис, Марокко – страны моей аккредитации. В общем, это была очень интересная и насыщенная командировка. Но в начале 1991 года из редакции «Известий» нам стали приходить сообщения о том, что надо закрывать корпункты. Конечно, было невероятно жаль. Моя супруга тоже была ужасно опечалена, даже всплакнула.

Итак, в мае нам пришлось закрыть корпункт в Алжире и вернуться в тогда ещё Советский Союз.

Содействие присоединению России к ВТО

- Чем Вы занимались после возвращения?

По возвращении я сразу влился в редакцию «Известий». Во время августовского путча я тоже был в редакции. Оттуда я многое видел по-другому, как это все было на самом деле в те драматические дни распада Советского Союза.

Тогда я полагал, что моя журналистская карьера не прервется. Работая в редакции «Известий» после возвращения из Алжира, я сосредоточился на внешнеэкономических вопросах. А в то время, с 1995 года, как раз начался процесс переговоров о присоединении России ко Всемирной торговой организации. Так получилось, что среди моих хороших знакомых как раз был главный переговорщик делегации - Георгий Габуния, который в то время занимал пост заместителя министра внешних экономических связей Российской Федерации. Я стал активно заниматься вопросами присоединения России к ВТО. Одновременно много писал по вопросам сотрудничества с Европейским союзом, которое в то время шло в гору. В конце июня 1994 года на острове Корфу состоялось подписание соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС. Это было просто грандиозное событие, потому что у всех было твердое ощущение, что наши отношения с Европейским союзом находятся на пике и дальше они будут только развиваться. В переговорах на Корфу российскую делегацию возглавлял президент Б. Ельцин, там же присутствовали все лидеры европейских государств. Мне удалось побывать там вместе с нашей делегацией. Это было одно из самых запоминающихся событий в моей журналистской карьере.

- В 2001 году Вы возглавляете созданное под эгидой Минэкономразвития Информационное бюро по присоединению России ко Всемирной торговой организации. Расскажите, пожалуйста, поподробнее о деятельности бюро и Вашей роли.

Наше правительство впервые вело переговоры, в которых чрезвычайно важно было присутствие бизнеса, то есть подразумевалась обратная связь с бизнесом, ибо необходимо было знать позицию бизнеса по вопросам переговоров. Раньше, в советский период, все привыкли к тому, что переговоры о вступлении в какую-то международную структуру являются исключительно прерогативой правительства, а тут впервые ситуация изменилась. И это было естественно: то время в стране действительно очень многое поменялось: была ликвидирована монополия государства на внешнюю торговлю, появились независимые участники рынка. В ходе переговоров необходимо было выработать конкретные условия присоединения к ВТО: степень открытия национального рынка, снижения импортных таможенных пошлин и т.д. А поскольку в тот момент уже появились независимые предприятия – участники рынка, надо было советоваться с ними, чтобы правительство поняло, до какой степени можно снижать импортные таможенные пошлины.

И этот сигнал можно было получить только от бизнеса непосредственно, поэтому наша задача состояла в том, чтобы, с одной стороны, информировать бизнес о состоянии переговоров, а с другой стороны, получать от него сигнал, какие условия будут для него приемлемыми. Мы занимались этим вплоть до завершения переговоров по присоединению России к ВТО в конце 2011 года. Этот процесс общения с бизнесом, с элитами, с регионами был чрезвычайно важным и интересным. До сих пор в ходе лекций на тему взаимодействия государства и бизнеса я обязательно рассказываю о том опыте.

- Как, по Вашему мнению, будет развиваться Всемирная торговая организация, и какую роль будет играть Россия в её развитии?

Это, конечно, очень масштабный вопрос, которому можно посвятить несколько часов… Дело в том, что сейчас Всемирная торговая организация находится в кризисе. Есть две причины этого кризиса: во-первых, это недостаточность инструментов ВТО для разрешения самых серьезных торговых споров, таких как торговая война между США и Китаем; во-вторых, это позиция Соединенных Штатов относительно апелляционной инстанции внутри органа по разрешению споров в ВТО. Когда в прошлом году в эту инстанцию нужно было назначать новых судей, США заблокировали этот процесс, поэтому фактически работа апелляционной инстанции, а следовательно, и органа по разрешению споров остановилась. По этим причинам ВТО сейчас испытывает реальный внутренний кризис, но мы верим, что она все равно выживет.

Для России вообще очень важен именно многосторонний формат. Сейчас на первый план выходят так называемые мегарегиональные торговые соглашения (ТТП, ТТИП, ВРЭП и пр.), но мы нигде не участвуем, поэтому мы всячески выступаем за укрепление ВТО и будем продолжать такую политику.

Работа в ВШЭ

- Почему Вы решили сменить род деятельности от государственного служащего и стать профессором НИУ ВШЭ?

Я продолжал писать по вопросам, связанным с Европейским союзом, и по поводу переговоров о присоединении России к ВТО. И однажды настал такой момент, когда сначала в РАНХиГС, а потом и в Вышке понадобились преподаватели, которые знают эту тематику. В 2006 году я как раз защитил кандидатскую диссертацию, и меня сначала пригласили преподавать в Российскую академию народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, а потом с 2008 года я стал работать в Высшей школе экономики. Таким образом у меня получился плавный переход от журналистики к преподавательской деятельности.

- В Высшей школе экономики есть множество порядков, отличающихся от правил других вузов страны, например, формулы оценивания по предметам, студенческая оценка преподавания и пр. Насколько Вам сложно было привыкнуть к этой системе?

Когда я пришёл в Вышку, у меня ещё не было длительного педагогического стажа. Да, конечно, были какие-то отличия в работе преподавателя в РАНХиГС и в Вышке, но, поскольку я не был зациклен на какой-то конкретной традиции, я довольно быстро привык к нормам ВШЭ. Не скажу, что для меня это составило какие-то проблемы. Я довольно быстро втянулся в тему, тем более что я пришел в качестве носителя неких новых знаний в сфере мировой экономики - присоединения России к ВТО, и это мне тоже помогло. Мои знания были востребованы, а для профессора очень важно чувствовать, что он востребован.

- Высшая школа экономики по многим показателям является самым передовым вузом страны, поэтому во время пандемии, заботясь о здоровье студентов и преподавателей, она ввела частичный дистанционный формат обучения.                  Как Вы относитесь к дистанционной системе, удалось ли Вам найти плюсы такого формата?

Все преподаватели, и я в том числе, восприняли это как вынужденный шаг, с которым приходится мириться, приспосабливаться и искать в этом возможности. Конечно, мне, как и большинству преподавателей, нравится работать в аудитории, нравится видеть глаза студентов, их реакцию. Я очень дорожу этим абсолютно на всех дисциплинах. Но есть у меня один предмет, на котором моё присутствие в аудитории особенно важно. Это мой факультатив по этикету и деловому общению. Я сейчас с трудом представляю, как буду проводить его в онлайн-формате. Дело в том, что, когда читаешь лекции студентам Вышки, перед тобой сидят люди, которые уже ориентированы на эту программу, эту область знаний, а на факультативе собираются разные люди с разными профилями, поэтому, чтобы они заинтересовались в предмете, необходим определённый эмоциональный накал, который трудно передать в режиме онлайн.

Говоря о моих лекциях, которые сейчас проходят на платформе Zoom или Webinar, замечу, что всегда стараюсь получить реакцию от аудитории, и, слава богу, она самая благожелательная. Иногда бывает так, что удаленный режим даже повышает дисциплину у студентов. Такое наблюдал не только я, но и другие коллеги-преподаватели.

Дистанционный режим у нас длится уже с марта, и надо настраиваться, что весь учебный год, скорее всего, пройдет в том же режиме, поэтому ни в коем случае нельзя вешать нос ни преподавателям, ни студентам.

О пандемии и важности гражданской и международной солидарности

- В чем, по Вашему мнению, состоит наибольшая сложность самоизоляции во время пандемии?

Когда 1 июня, по просьбе нашего культурного и научного центра в Париже я удаленно выступил с лекцией перед французской аудиторией на тему экономических последствий пандемии, мне пришли на ум воспоминания Мориса Палеолога - посла Франции в Санкт-Петербурге во время Первой мировой войны. В своем дневнике в 1916 году он писал о том, что российское общество уже два года заперто и не может путешествовать, и это в тот самый момент, когда оно в наибольшей степени нуждается в общении с Европой, к которому оно так привыкло. Если в этой его записи заменить Первую мировую войну на пандемию коронавируса, то получится совершенно аналогичная ситуация, совпадающая с сегодняшним днем. Мы испытываем психологическое угнетение из-за недостатка контактов, недостатка путешествий. По моему мнению, это является самой большой сложностью режима самоизоляции.

- Хотела ещё узнать Ваше мнение по поводу всей этой ситуации с коронавирусом в целом. Как Вы считаете, из-за чего этот вирус так быстро распространился по всему миру? Что мешает странам остановить его распространение?

Эпидемиологи-профессионалы еще в 2015 году предупреждали, что грядет очень серьёзная пандемия, но люди, государства их не послушали. Я часто рассказываю студентам, что в начале этого года на Всемирном экономическом форуме в Давосе (Швейцария) был представлен доклад на тему «Глобальные риски 2020». В тот момент коронавирус уже появился, но пандемия еще не была объявлена. В докладе же в числе самых серьезных рисков был назван ряд проблем, связанных с климатом, а про пандемию не было ни слова. У экономистов есть такая метафора – «Черный лебедь» (предвестник кризиса). Никто не знает, когда и откуда прилетит «Черный лебедь» - в этом беда. В конце января 2020 г. «Черный лебедь» фактически уже парил над Давосом, но его никто не заметил, и в докладе не появилось соответствующей строки.

Человечество оказалось полностью не готово к пандемии, включая развитые государства. В некоторых странах вообще не было анти-эпидемиологических служб, например, в Италии.

Вот сейчас поднимается уже вторая волна коронавируса, и ситуация становится все серьёзнее. Можно ли как-то сдержать эту волну? Я приведу в пример Японию. В Японии численность населения примерно сопоставима с Россией, но плотность населения в 40 раз выше, чем у нас. При этом данные по заболеваемости и смертности у нас намного хуже, чем в Японии, хотя у них открыты все заведения: магазины, кафе, бары. В чем же причина? Ответ простой: японцы все до одного ходят в масках. Это не просто дисциплина. Существует такое понятие, как солидарность в гражданском обществе. И этого нам очень остро не хватает. В Москве есть немало людей, которые уже знают о том, что они заражены, но все равно упорно продолжают ходить без маски - их совершенно не волнует, что они разносчики инфекции. Вот это пример полного отсутствия ощущения гражданской солидарности.

Чтобы одолеть пандемию, нужна ещё солидарность в более широком, глобальном масштабе. Весной, когда пандемия только начиналась, проявились национальные эгоизмы. Председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен в самом начале апреля 2020 г. извинилась перед итальянцами за то, что за несколько недель до этого на саммите в Брюсселе богатые страны севера (Нидерланды, Германия и пр.) высказались против помощи югу - Италии, Испании. Такой национальный эгоизм мог поставить под угрозу весь проект Евросоюза, как отметил позже президент Франции Э. Макрон. Приведу ещё один пример национального эгоизма. Когда вышло на рынок первое лекарство против коронавируса, его собирались закупить несколько европейских и азиатских стран, но неожиданно для всех появились американцы и моментально за тройную цену скупили всю продукцию.

Люди не всегда понимают, что нельзя выжить в одиночку. Один человек, одна квартира, один дом не могут выжить при пандемии. Точно так же не может выжить и одно государство. Дисциплина и, особенно, чувство гражданской и глобальной солидарности играют важную роль. Только поняв эту простую истину, мы сможем преодолеть пандемию.

- Каким Вы видите выход из сложившейся ситуации? Как Вы считаете, смогут ли страны объединиться, чтобы победить общего врага в лице вируса?

Я хочу в это верить. Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш уже выступал на эту тему и призывал к усилению международного взаимодействия, укреплению многосторонних институтов. Согласованные усилия как никогда важны для борьбы с пандемией. Сейчас даже рассматривают такой вариант, как создание глобальной универсальной структуры, которая несла бы ответственность за здравоохранение в мире. Вот в каждой стране есть министерство здравоохранения, а это будет что-то вроде министерства здравоохранения мира. Ведь решения Всемирной организации здравоохранения носят рекомендательный характер, поэтому и обсуждается вариант перехода на новую ступень и создания некой структуры с большими правами.

Что касается меня, то я верю в эффективность многосторонних институтов, международного сотрудничества, верю призывам Антониу Гутерриша. Считаю, что ни в коем случае нельзя допускать протекционистских мер, потому что это может только навредить глобальной экономике и странам по отдельности. Многое будет зависеть от слаженности в международном масштабе и действий национальных правительств.

Выборы в США

Помимо второй волны коронавируса, в числе последних новостей грядущие выборы в США. В своих работах Вы во многом критиковали действия Трампа, который решил приостановить сотрудничество США с другими странами в рамках мегарегиональных торговых соглашений.

- Как Вы считаете, у кого из кандидатов большие шансы на победу?

На сегодняшний день большие шансы на победу у Байдена, но в случаях, когда мне задают такой вопрос, я всегда вспоминаю 2016 год. В 2016 году у Хиллари Клинтон было серьёзное преимущество над Трампом. В то время одна наша известная журналистка перед выборами общалась с бывшим госсекретарем США Мадлен Олбрайт, и она спросила у Мадлен, что будет, если победит Трамп, а Хиллари проиграет. В ответ на этот вопрос мадам Олбрайт только рассмеялась, сказав, что такого в принципе быть не может. Но, как мы знаем, Трамп победил, поэтому и в этот раз ничего нельзя исключать. Тем более, что сейчас все больше говорят о том сценарии, когда Трамп, который сам по себе очень непредсказуемый человек, может не признать результаты выборов и затянуть процедуру. Поэтому надо быть готовым ко всякому исходу, но на данный момент пока опережает Байден.

Также следует отметить, что в США ещё никогда не было такой ситуации, когда вся интеллектуальная элита выступает настолько против одного из кандидатов, а именно Дональда Трампа, что готова предпринять, кажется, любые усилия, лишь бы сместить его с политической арены. Что касается меня, то я надеюсь на победу Байдена.

- Как, по Вашему мнению, изменится и изменится ли политика Штатов по отношению к России в зависимости от того, кто выиграет эти выборы?

Ждать чего-то особо позитивного в отношении России ни от того, ни от другого не приходится. Между нами существуют довольно серьезные противоречия, и в ближайшее время их вряд ли удастся ликвидировать. В нашем руководстве готовы к тому, что Байден может занять более жесткую позицию по санкциям, по Крыму и т.д.  Существует мнение, что с Трампом вроде бы как легче договариваться. Это, к примеру, было замечено еще в момент его встречи с Путиным в городе Хельсинки в 2017 году. Во время этой встречи Путин как-то воздействовал на Трампа, после чего тот стал по-особенному относиться к Путину. Поэтому российское руководство, на мой взгляд, больше симпатизирует Трампу. Но во все эти прогнозы не обязательно верить, потому что часто бывает, что кандидаты говорят одно, а когда приходят к власти, то начинают вести себя совсем по-другому.

- Как Вы думаете, Какую стратегию выберут Штаты по отношению к Китаю после инаугурации? Закончится ли торговая война?

По отношению к Китаю трудно говорить об окончании торговой войны.

С Россией у США сейчас нет той конфронтации, которая существовала во второй половине прошлого века во времена СССР. Мы расходимся во мнениях, но у нас нет такого ярко выраженного идеологического противостояния. Для США сейчас главной проблемой является экономический и технологический вызов, который брошен со стороны Китая. Не забудем, что Соединенные Штаты являлись мировым лидером в течение всего XX века. Представьте себе, сколько поколений американцев выросло в условиях, когда Америка занимала лидирующую позицию. Естественно, когда возникает ощущение, что США могут утратить это лидерство, это сильно будоражит воображение американской администрации, в частности Дональда Трампа, и побуждает её на противодействие. Торговая война, которую развязали американцы, - это как раз способ сдерживания Китая. Американцы готовы предпринять любые меры, для того чтобы не допустить выхода Китая на первое место. Мы знаем, что технологии в Китае развиваются довольно быстрыми темпами. Например, китайская компания Huawei известна по всему миру. Чтобы остановить распространение китайских технологий, американцы вынуждены оказывать давление на другие страны, принуждая их отказываться от приобретения китайских ноу-хау. Исходя из всей этой ситуации, я думаю, что любая администрация будет продолжать давление на Китай с целью не допустить выход Китая на первое место как технологической и экономической державы.

Советы студентам

Напоследок хотела бы попросить Вас назвать несколько любимых книг, может быть, авторов, кто повлиял на Вас как личность, а также те книги, которые Вы бы посоветовали студентам в рамках саморазвития, может быть, что-нибудь по мировой экономике.

Я студентам обязательно рекомендую прочитать Егора Гайдара «Гибель империи», чтобы понять причины распада Советского Союза. Недавно я сам прочитал труд Юрия Слёзкина «Дом правительства. Сага о русской революции». Это грандиозный труд об Октябрьской революции, о послереволюционных годах, о страшных репрессиях в нашей стране и о дальнейшей истории практически вплоть до наших дней. Опираясь на огромный массив архивных документов, автор рассказывает, как назревала революция; в книге описаны трагические судьбы многих участников тех событий. Мне никогда ранее не приходилось читать столь глубоких исследований по истории СССР и Советской России. Ещё одно аналогичное произведение – «Империя должна умереть» Михаила Зыгаря. Там тоже описывается история России XIX-XX столетий и вплоть до наших дней, быть может, в более публицистическом плане по сравнению с предыдущей книгой. Считаю, что знание и понимание истории России XX века столь важно для нас, что молодой человек должен обязательно прочитать произведения Солженицына, Довлатова, Гроссмана. Есть одна известная цитата Солженицына: «Приходится признать: весь XX век жестоко проигран нашей страной; достижения, о которых трубили, все – мнимые». К сожалению, это во многом так. Именно поэтому нам необходимо знать свою историю, чтобы не допустить еще раз тех трагических ошибок прошлого.

Конечно, я бы посоветовал ещё читать замечательные стихи наших поэтов, таких как Бродский, Окуджава, Евтушенко, Вознесенский, Левитанский. Ещё всегда рекомендую студентам читать иностранную литературу в оригинале. Если вы читаете литературу на языке оригинала, то вы как бы имеете возможность прожить еще одну параллельную жизнь, жизнь в другой культуре, в другом измерении. Это дает колоссальные знания, непередаваемые ощущения. Что бы там ни говорили, не бывает стопроцентно удачного перевода, поэтому читайте иностранную литературу в оригинале, и вы узнаете и почувствуете невероятно много ценного.

Алексей Павлович, спасибо Вам огромное за интересную беседу, это было очень занимательно и полезно.