Тимофей Бордачев про Бельгию, Си Цзиньпина и искусство влиять

О профессии международника, как и о любой другой, Тимофей Вячеславович никогда не мечтал – «я никогда не хотел кем-то стать, я хотел что-то делать, хотел оказывать влияние на окружающий мир, чтобы мои идеи переставали быть только моими и становились идеями, которые разделяют другие люди. Я считаю, что человек должен задумываться, приносит ли он пользу обществу, помогает ли он делать мир вокруг нас лучше, добрее, умнее».

«На первом курсе университета наш декан, выдающийся российский историк Фроянов сказал нам: “Дорогие ребята, в университете вам дают не специальность, а образование! Свою будущую специальность определите вы уже сами на основе того, как будет развиваться ваша жизнь”». Образование, считает Тимофей Вячеславович, нужно для того, чтобы научиться адаптироваться к переменам и делать свою работу быстро и хорошо. 

«Главное – быстро, потому что тогда у вас останется время для того, что по-настоящему важно: друзей, родных, поездок на море, спорта, походов в театр». 

Для работы в сфере международных отношений важно понимать, что международник ежедневно решает проблему войны и мира – пишет ли он статью, решает ли аналитическую задачу или советует органам государственной власти. Даже самый частный вопрос – закупка чашек – является для международника вопросом войны и мира. «Потому что покупка чашек улучшает отношения с одним и не улучшает отношения с другим, а значит влияет на отношения с вашими партнерами», – поясняет Тимофей Вячеславович. Именно отсутствие этого компромисса и удручает – никогда нельзя добиться абсолютно справедливого решения, которое устраивало бы всех. Но сама возможность изменить окружающую реальность, сделать ее чуточку совершеннее – есть самое главное в работе международника. 

– Существует ли в изданиях цензура: на одни темы рекомендуют не писать, на другие, наоборот, обратить внимание? 

– Здесь вопрос не в теме, а в мировоззренческих ограничителях самого автора. Как в международных отношениях мир состоит из государств, защищающих интересы только своих граждан, так и в работе автор не может оставаться нейтральным – как только он перестает защищать интересы и ценности своего государства, он автоматически начинает защищать позицию другого государства. К сожалению, эта ситуация неизбежна. 

Плюс, автору нужно помнить о своей задаче менять окружающую реальность. Сделать это можно через влияние на людей, издающих законы и принимающих решения, через убеждение депутатов, правительства в том, какая политика лучше. Каждый, кто занимается международными отношениями, должен думать о том, чтобы его услышали. 

Если же мы будем только критиковать, они не станут нас слушать. Поэтому лучше указывать политикам на room for improvement – объяснять, что в этой конкретной ситуации российская внешняя политика могла бы быть лучше. 

– Должны ли быть у международника авторитеты в профессии? Есть ли они у Вас? 

– Конечно, у меня есть авторитеты. Во-первых, Сергей Александрович Караганов – человек, который совершенно феноменально чувствует и понимает российскую внешнюю политику и международную политику. Во-вторых, Генри Киссинджер – бывший государственный секретарь США, но в первую очередь ученый-международник. Затем, Жак Делор – бывший Председатель Европейской комиссии, который добился прорыва в развитии европейской интеграции.

Из политиков, безусловно, Владимир Путин. Он фантастически терпеливо выстраивает российскую внешнюю политику и проявляет, с моей точки зрения, христианское смирение по отношению к внешнеполитическим вызовам. Также это, безусловно, руководитель Китая Си Цзиньпин. Он понимает, какой колоссальный груз ответственности на нем лежит, и сильно отличается от других китайских руководителей. Года три назад я присутствовал на пленарном заседании Восточного экономического форума во Владивостоке, где Си Цзиньпин на равных общался не только с Президентом России, но и с лидерами гораздо менее значимых стран – Монголии, Японии, Южной Кореи. Для него это был большой, решительный шаг. К тому же, я с большим уважением отношусь к Борису Джонсону. Считаю, что он очень смелый человек.

– Существует ли конкуренция среди международников: кто быстрее и лучше напишет статью, даст более точный комментарий?

– Никогда такого не замечал и никогда не задумывался об этом. Дело в том, что, когда мы имеем дело с точными дисциплинами, мы можем провести более точный анализ, там есть объективность цифр. А в сфере международных отношений это всегда вопрос интерпретации.

– Как тогда начинающему международнику стать известным, добиться признания?

– Знаете, это самый сложный вопрос, потому что это требует большого времени, чтения и постоянного самообразования. 

Самое главное – читайте только тех, кто умнее вас! Это будет тестом на вашу адекватность – вы не будете считать себя самым умным, при этом будете постепенно развивать вкус и экономить свое время. 

– Ошибались ли Вы когда-то в своем прогнозе? 

– Все ошибаются, синоптики тоже ошибаются. Например, в 2008 году, когда Грузия начала военную операцию против Южной Осетии и Абхазии, я не допускал мысли о прямом военном вмешательстве России. И на вопросы журналистов отвечал, что Россия не станет вмешиваться. А вот Дмитрий Суслов сразу говорил, что Россия будет и обязательно должна вмешаться, и оказался прав. А я ошибся.

– Что Вы после этого чувствовали? Досаду, грусть, обиду?

– Ничего, абсолютно. Я поздравил Дмитрия Вячеславовича. 

– Случалось ли, что Вы не могли объяснить, проанализировать какое-то событие, не знали, что сказать? 

– Да, конечно. Если обращаются ко мне лично и я не знаю, что сказать, я отказываю. Это же несложно – сказать «Извините, я не готов сейчас ответственно рассуждать на эту тему». Для меня это не является никакой проблемой. А если речь идет о каких-то проектах, я всегда собираю команду профессионалов – тех, кто разбирается лучше меня.