Илья Степанов про экономику окружающей среды, новую магистратуру и Россию

– Вы хорошо учились? 

– Да, я занимал первые строчки рейтинга. А вот в школе долгое время учился на «3» и «4». Но к концу школьного периода появились заинтересованность, желание погрузиться в конкретные предметы, что положительно сказывалось на успеваемости. К моменту поступления у меня уже имелся хороший экономический задел, что помогало первые пару лет в бакалавриате, и в университете я учился довольно хорошо. Учился я на бюджете, поэтому на отметки обращал мало внимания, хотя, разумеется, они подогревали моё самолюбие.

– В магистратуру Вы поступили тоже в Вышку. Почему не решили сменить вуз?

– Вышку в России очень мало на что можно сменить, только если уезжать за рубеж. Но на тот момент всё сложилось удачным образом: я начал работать в Центре комплексных европейских и международных исследований, подключился к интересным проектам, погружался в исследования в области экономики окружающей среды, изменения климата, развития Арктики. Дальше я понял, что ВШЭ – отличная площадка для развития в области экономики окружающей среды, как и самой этой исследовательской области в России. Университет даёт возможность сделать всё своими руками, выстроить необходимые социальные институты, команду вокруг себя. Причем, конечно, это не отменяло возможности участия в различных зарубежных программах, которые меня многому научили. 

– Во время учёбы в магистратуре Вы по обмену ездили в Осло. Расскажите подробнее про этот опыт.

– Да, я жил в Норвегии около полугода, учился на факультете социальных наук в Университете Осло. Я поехал по программе Erasmus+, насколько я знаю, любой студент ВШЭ может также податься на неё. А впервые я побываю в Норвегии тоже во время учёбы в магистратуре, когда поехал от Вышки на научную конференцию в Тромсё. Эта страна меня впечатлила настолько, что на следующий год я поехал туда по программе студенческого обмена и затем ещё не раз возвращался.

– На Вашей странице на сайте Вышки указано, что Вы знаете французский. Расскажите, когда и зачем начали учить язык, как поддерживаете уровень сейчас.

– Начал учить французский я во время учёбы в бакалавриате и знал его довольно хорошо, даже в театре играл спектакли на французском языке. Но сейчас французский практически никак не использую и уровень не поддерживаю, многое забыл. Я раньше комплексовал, что забыл французский, а сейчас думаю, что ничего страшного в этом нет. Одни навыки уходят, другие приходят, это неизбежно. Когда-то я и на шпагат садился. Тем более уверен, что быстро заговорю на языке, если окажусь во французской среде. 

– Английского языка в современном мире достаточно? 

– Это, конечно, зависит от сферы вашей деятельности. Если вы специализируетесь на регионе, вам, вероятно, понадобится дополнительный язык. Но в среднем, да, английский – многократно более универсальный язык. Сегодня важно знать английский и один из языков программирования. Это базовый языковой набор, который позволяет максимизировать возможности среднестатистического молодого специалиста.

– То есть, эта программа уникальна в России? Какие у неё есть аналоги за рубежом?

– Аналогов в России нет. За рубежом, конечно, есть, например, в Гардварде, Стенфорде, в британских вузах. Мы на них в том числе ориентируемся при разработке этой программы. Но, конечно, наша магистратура адаптирована больше под потребности российского бизнеса и те реалии, с которыми сталкивается сегодня российская экономика в условиях глобальной «зелёной» трансформации. В то же время мы ориентированы на международный рынок: обучение в магистратуре будет на английском, что позволит нам привлекать ведущих международных специалистов. С рядом выдающихся профессоров уже имеются соответствующие договорённости.

– Куда можно будет пойти работать после окончания магистратуры?

– Проблемы окружающей среды волнуют сегодня и компании, и международные организации, и государство, и неправительственные организации, и общество в широком смысле. Назову пять основных сфер. Например, студент может пойти в структуры Группы Всемирного банка и ряд других международных организаций – Евразийскую экономическую комиссию, Европейский банк реконструкции и развития. Второе направление – крупный бизнес, то есть отраслевые компании в таких сферах, как металлургия, финансы, ритейл, перевозки. В любой отрасли растёт спрос на специалистов, на глубоком уровне понимающих взаимосвязи между экономикой и решением экологических проблем. Третья группа – консалтинг. Сейчас ведём переговоры о сотрудничестве с McKinsey & Company, разрабатываем возможность чтения совместных курсов и проведения практических занятий совместно с их специа=листами, обсуждаем траектории дальнейшего трудоустройства выпускников. Четвёртая группа – государственные структуры различного типа. Министерство экономического развития, Министерство финансов, ВЭБ.РФ, госкорпорации сегодня активно включаются в зелёную повестку. И пятая группа – разные неправительственные организации, например, WWF.

– Почему на программе нет бюджетных мест?

– Мы ориентированы на привлечение лучших международных и российских специалистов в области экономики окружающей среды, изменения климата, ESG, анализа энергетических рынков. К сожалению, при бюджетной программе этого не сделаешь. Топовых экспертов не заинтересуешь часами преподавательской нагрузки, они просто не придут. Сейчас нишевое профессиональное образование так устроено; студенты и компании, направляющие своих молодых специалистов на приобретение новых профессиональных знаний и навыков, понимают, что хорошее образование не может быть бесплатным. 

– Над чем идёт работа сейчас?

– Сейчас активно продолжается внутренняя «сборка» программы. Есть концепция, структура программы, договорённости с преподавателями и партнёрами – McKinsey, Deloitte, Росбанком и другими. Сейчас вместе с ними занимаемся детализацией учебных планов отдельных курсов, распределяем задачи. И готовимся ко Дню открытых дверей, который пройдёт 19 декабря в 12:00. Там озвучим основные реперные точки.

– Есть такое впечатление, что между аналитиками и локальными эко-активистами существует недопонимание. Как будто первые лишь обсуждают проблемы на конференциях, и от этого экологическая проблема не решается, а вторые делают слишком маленькие, недостаточные шаги. Замечали ли Вы такое недопонимание, как его можно решить?

– Да, наверное, такое недопонимание есть, но мне кажется, что эта проблема решаема. Я здесь скорее выступаю с экспертной позиции и прекрасно понимаю, что без анализа проблем на местах, без понимания частностей и нюансов бессмысленно работать – ты просто не сможешь сделать адекватное исследование. Например, на факультете мы долго занимаемся Дальним Востоком, для чего регулярно ездим туда, чтобы не по книжкам, а своими глазами оценить обстановку, пообщаться с людьми. Качественные прикладные исследования невозможны в отрыве от анализа реальности, коммуникации с конкретными участниками экономических процессов. Например, мы хотим сформировать план климатической политики. Для этого выступаем на экспертных площадках, научных конференциях, получаем комментарии от разных общественных и экономических групп, они дают свою оценку реализуемости предложенных инициатив. Через эти каналы коммуникации мы и работаем. Вообще будущее – за междисциплинарностью, межпредметностью, коммуникацией и коллективными исследованиями.

– Насколько Вы сами ведете eco-friendly образ жизни?

– Я сортирую мусор, батарейки выбрасываю, да и, честно говоря, всё. В особенности я вижу свою роль в решении экологических проблем через продвижение неких институциональных форматов – через развитие классных исследовательских групп, воспитание профессиональных кадров в стране. Всё это в конечном счете способствует реализации ценностной миссии перехода на траекторию «зелёного» развития – экономического роста при смягчении экологических проблем или даже наращивании природного капитала. 

Разговаривала Анастасия Ковалева.